Великие управленцы (2-ое изд.)


Древнегреческий мыслитель Сократ – одна из самых знаковых фигур в истории человечества. 2500 тысячи лет отделяют нас от того времени, когда в древнегреческом полисе (городе-государстве) Афины жил и проповедовал свои идеи этот всегда босой, ходивший и летом, и зимой в одном и том же весьма небогатом одеянии, не понимаемый большинством сограждан, человек.

Он не обладал никакой властью, не был богат и знатен, за ним не числилось ни одного сколько-нибудь значимого дела государственного масштаба. Более того, он ни к чему этому не стремился. Он не снисходил даже до того, чтобы облегчить жизнь своей собственной семьи, все состояние которой оценивалось ниже стоимости одного хорошего раба. Когда ему предлагали материальные блага, скажем, значительный надел земли под строительство дома, и многое другое он с усмешкой отвергал сделанные предложения.

Не стал он особо вступаться и за собственное право на жизнь, когда трое сограждан предъявили ему в афинском суде обвинение, требуя смертной казни. Ведь согласно его воззрениям душа человеческая бессмертна, а смерть для мудрого, ведущего праведную жизнь человека означает лишь наступление новой «совершенно бестелесной» фазы жизни в стране «высшей чистоты», расположенной над Аидом (загробным миром). А других он убеждал только в том, во что верил сам.

Прошли тысячелетия, его современники, в том числе и те, кто вершили над ним суд, обладали властью и богатством, давно забыты. Да и познания человечества стали гораздо более обширными, многое из того, что он говорил, кажется наивным.

Так почему же мы помним его сегодня, почему его будут помнить и в последующие тысячелетия? Почему город-государство Афины, давший ему жизнь, останется в истории человечества, во многом благодаря тому, что там жил он, его ученик Платон, ученик его ученика Аристотель, а также Солон, Перикл и еще несколько великих афинян, да еще потому, что там возникло первое известное нам демократическое государство?

Попытаемся понять, в чем истоки его величия и особая роль в развитии человеческой цивилизации.

За прошедший с того момента промежуток времени, не такой уж значительный по меркам истории, интеллект человека и его возможности неизмеримо выросли. Шагнула вперед наука, человечество поставило себе на службу энергию атома, открытие генома человека позволило заглянуть в таинственные истоки жизни, человек вышел в космос, творения рук человеческих и человеческой мысли побывали в отдаленных уголках солнечной системы. Значит, человечеству удалось многое познать, открыть многие закономерности. Мощные промышленные технологии способны сегодня не только обеспечить жизнедеятельность человечества, численность которого многократно возросла, но и уничтожить жизнь на планете Земля.

Однако в том, что касается предназначения человека, его роли, взаимоотношений между людьми, о продвижении вперед по отношению к тому времени, в которое жил Сократ, к сожалению, говорить не приходится. Зла, пороков, горя в жизни людей меньше не стало. ХХ век возвел адскую машину разрушения и уничтожения человека и созданного им на небывалую высоту. Все так же сосуществуют богатство и бедность, не стало меньше несправедливости. Разве что больше ценятся знания, потому что они сегодня – неотъемлемый фактор жизнедеятельности человечества в эпоху жесткой конкурентной борьбы за лидерство в век технического прогресса.

Если вторую половину ХХ столетия характеризовала «гонка вооружений», то его конец и начало третьего тысячелетия нашей эры — «гонка технологий», поскольку мир, благодаря принципиально новым возможностям транспорта и связи, стал, практически, един, самые «медвежьи» его уголки легко достижимы. А значит конкуренция и борьба за жизненный успех стали глобальными. Если раньше единственным способом распространить свое влияние за пределы собственного государства была сила оружия, то теперь на первый план вышла сила интеллекта, способного открывать новые технические возможности, а надо всем – умение эффективно управлять.

Но в основе всего мысль, идея, решение человека, от которого теперь, как никогда ранее, зависит очень многое, в том числе судьба самого человечества.

Именно этого – могущества мысли, неподконтрольной властям предержащим, человечество опасалось во все времена и многое делало для того, чтобы искоренить инакомыслие. Опасалось интуитивно, неосознанно, требуя неукоснительного следования традициям, сложившимся устоям и законам. Даже в Библии говорится, что многие пророки побивались камнями, а потом последующие поколения начинали их почитать, в свою очередь, обходясь точно также с новыми пророками. Техническую мысль тоже встречали далеко не восторженно, особенно, если она не соответствовала существовавшим представлениям о мире. Не зря всего несколько веков назад за веру в свои научные открытия взошел на костер Джордано Бруно, а Галилео Галилей предстал перед судом инквизиции.

Заслуга Сократа, прежде всего, в том, что он первый в полный голос, выдвигая весомые аргументы, заговорил о всемогуществе разума, о его господстве в природе, отдельном человеке, человеческом обществе в целом. В природе – это гармония и целесообразность, в человеке – это главенство души, как носительницы разума, над телом, в обществе, как господство разумных законов, установлений, принадлежность власти тем, кто обладает бо’льшим разумом.

Его возвеличение разума, открытие той господствующей роли, которая ему принадлежит в развитии человеческой цивилизации, стало не просто открытием одной из самых главных идей и механизмов развития человечества. Оно стало вызовом тогдашнему миропониманию и открытой борьбой за право мысли и тех, кто становится ее носителями, не просто на существование, но и на высшее уважение и высшую награду в последующей жизни.

Если величие Иисуса Христа в том, что он отдал свою жизнь и сознательно пошел на муки, приняв на себя грехи рода человеческого во имя искупления их, то величие Сократа в том, что он посвятил и отдал свою жизнь, чтобы убедить сограждан, а вместе с ними и все человечество, в величии разума и бессмертии души.

Сократ не воспользовался в преддверии суда над ним реальной возможностью покинуть Афины, отверг предложение учеников и последователей организовать побег, отказался пригласить на суд детей и жену, что обычно способствовало смягчению судейского приговора, на суде не просил о пощаде, а объяснял свою позицию с иронией высмеивая предъявленные ему обвинения. Он не боялся смерти, а мужественно шел ей навстречу, отстаивая собственные взгляды и убеждения.

Как же формировалась личность этого великого гражданина Афин? Родился он в семье, принадлежавшей третьему, наиболее многочисленному сословию, что гарантировало вполне безбедную жизнь. С 18 до 20 лет, как и подавляющее число афинян, Сократ отбывал службу в качестве тяжеловооруженного пехотинца – гоплита. После завершения воинской службы он, по всей видимости, был, как и отец, каменотесом, возможно даже скульптором. Затем, по одной из версий, он становится любимым учеником философа Архелая. Вначале объектом раздумий и исследований Сократа была натурфилософия, то есть природа, земные и небесные явления, их причины. Не все известные тогда объяснения природных явлений его удовлетворяли, и чем больше он размышлял, тем больше сомнений его одолевало.

Значительное влияние на Сократа оказало посещение расположенного в Дельфах храма Аполлона, пользовавшегося большой популярностью в Древней Греции, где пифия в состоянии экстаза предсказывала будущее. Но самое большое впечатление на него произвела надпись на храме: «Познай самого себя» – высказывание одного из семи древнегреческих мудрецов спартанца Хилона. Об этом нам сообщает Аристотель.

Это высказывание Хилона стало отправной точкой в стремлении Сократа познать тайны мира с его главной тайной – человеком. Его мироощущение, его душа, его ум, носительницей которого она является, становились объектом рамышлений Сократа.

Он был не первым, кто задумался над той ключевой ролью, которая принадлежит разуму. Ему предшествовал известный мыслитель из Клазомен, другого древнегреческого полиса, натурфилософ Анаксагор. Согласно одной из версий, его учеником и был учитель Сократа Архелай.

В созданной Анаксагором картине мира причиной существующего миропорядка объявлялся Ум. Правда, наряду с другими физическими первопричинами. Однако Анаксагор был недостаточно последователен в попытке определения истинной роли Ума. Когда дело доходило до объяснений конкретных явлений природы, на первое место у него выступали факторы физической природы.

Поначалу Сократ увлекается учением Анаксагора, согласно которому «всему в мире сообщает порядок и всему служит причиной разум», и надеется выяснить «причину по которой что-либо рождается или гибнет, или существует». Но затем испытывает разочарование, когда обнаруживает, что «разум у Анаксагора остается без всякого применения и что порядок вещей вообще не возводится ни к каким причинам, но приписывается – совершенно неожиданно и нелепо – воздуху, эфиру, воде и многому иному».

Впоследствии, развивая собственную точку зрения, Сократ приходит к убеждению, что истинной причиной всех явлений является божественный разум, который «наилучшим образом устроил все так, как оно есть сейчас». Разум является первопричиной всего и предопределяет природные явления.

Но это только первый шаг в создании картины мироздания, в которой главенствующая роль принадлежит человеческому интеллекту. Предметом его размышлений становится само знание. Сократ изучает не бытие, то есть физическую картину мира, а знание о нем. Он устанавливает непосредственную связь между знанием и истиной, вводя четкую систему определений, отсутствием которой и по сегодняшний день грешат многие теории. Более того, он делает в своих рассуждениях следующий важный шаг, устанавливая связь между знанием и измерением, поскольку, по его мнению, ошибаются «по недостатку знания; и не только знания вообще, но … именно знания измерительного». Измерение лежит в основе знания: если «есть измерение, то неизбежно будет и уменье, и знание».

Нашей задачей не является анализ и оценка философских воззрений Сократа. Для нас интерес представляет та роль, которую он сыграл в четком определении разума и его понимания, как первопричины всего сущего, его познания, его система взглядов, объясняющая мир, блестящее умение логично рассуждать и доказывать утверждаемое, созданная им этика. Благодаря Сократу, не одна область науки получила новый импульс в своем развитии. Это был мощный рывок вперед человеческой мысли.

Несмотря на то, что во времена Сократа письменность существовала и были известны и пользовались читательским спросом книги многих авторов, он не оставил после себя ни строчки. Наверное, потому, что в отличие от многих своих менее знаменитых предшественников, никогда не считал себя мудрым. Воистину мудрыми он считал богов, только им доступна вся мудрость. Избранные могут приблизиться к пониманию божественной мудрости, но им открывается лишь ее незначительная часть. Все человеческие соображения, по его мнению, ничто перед определением богов. Он говорил, что «человеку невозможно быть мудрым во всем. Следовательно, что кто знает, в том он и мудр».

Таково было его представление о знаниях, которыми располагали в то время люди. Сократ считал, что человек должен трезво оценивать границы своего знания, не преувеличивая своих возможностей. Отсюда знаменитое сократовское: «я знаю, что ничего не знаю». Он называет себя не мудрым, а лишь, разделяя мнение Пифагора, любящим мудрость или по-гречески – философом.

Впрочем, была еще одна причина того, что после Сократа не осталось ничего, записанного его собственной рукой. Он очень ценил искусство живой беседы. Образованные люди в противовес «людям из толпы», предпочитающим ссылаться на известных поэтов и по-разному трактующим одни и те же их высказывания, «отказываются от таких бесед и общаются друг с другом собственными силами, в своих речах испытывают друг друга и подвергаются испытанию». Они ведут «беседу друг с другом, исследуя истину, да и нас самих». А книги «ни ответить, ни сами спросить» не могут. Речи мудрых людей, которые производили неизгладимое впечатление, его современниками запоминались и пересказывались. В том, что многое из учения Сократа дошло до нашего времени, заслуга его современников, слышавших и передававших другим его беседы. Но особая роль принадлежит Платону. В его диалогах Сократу принадлежит центральная роль, в них сохранен для будущих поколений живой дух учения Сократа.

Свое место, как и других истинных философов, он видел между людьми и богами. Да, он знает и понимает больше многих, он стремится к познанию, пытаясь проникнуть в суть вещей. Но все знают только боги. В то же время другие знают гораздо меньше, многие живут в невежестве, стремясь к удовлетворению страстей и богатству, в лучшем случае довольствуясь тем, что он называл «мнениями», которые, как правило, поверхностны. Только будучи связанными причинно-следственными отношениями, мнения способны стать знаниями.

Отсутствие мудрости, знаний и стремления к ним, неведение становятся основной причиной зла и пороков человеческих. «В выборе … между благом и злом ошибаются по недостатку знания». Во многих случаях именно незнание становится причиной неправедных поступков, поскольку «никто не стремится добровольно ко злу или к тому, что он считает злом, и что, по-видимому, не в природе человека по собственной воле идти вместо блага на то, что считаешь злом».

В то же время, осознанно или неосознанно творящие зло, надеются на безнаказанность. Но все в мире взаимосвязано. Добрые и злые дела человека сказываются и на них самих, и на их близких, и на будущих поколениях, и на всем мировом порядке.

Сократ верит в бессмертие души. А значит души тех, кто творит зло ждет наказание соответственно совершенным им преступлениям, так же как творящих добро – воздаяние за добрые дела. В наилучшем положении оказываются те, кто любил мудрость и стремился к ней, провел земную жизнь светло и прекрасно. Их души направляются «в страну высшей чистоты» – к доступному для человека бессмертию. Сам он надеется, что после завершения своего жизненного пути его душа попадет в эту прекрасную страну, где он встретится с лучшими представителями прошлого: Орфеем, Гомером, Агамемноном, Одиссеем и другими.

Он имеет мужество проникать мыслью и в «занебесную область», которую «не воспел никто из здешних поэтов, да никогда и не воспоет по достоинству». Согласно Сократу, «мысль бога питается разумом и чистым знанием». Так же и «мысль всякой души, стремится воспринять то, что ей подобает, … питается созерцанием истины». Высшее блаженство бессмертной души в созерцании истины, «настоящее знание, что заключается в подлинном бытии» доступно только богам.

Душа человека стремится «увидеть поле истины» в той степени, насколько это ей удается. Поэтому, согласно своеобразному «рейтингу» душ, предложенному Сократом, на первом месте оказывается душа, «видевшая больше всего» на поле истины. Она попадает в зародыш будущего философа и любителя красоты, преданного Музам и Эроту. Вторая за ней – в царя, соблюдающего законы, в человека воинственного или способного управлять, третья – в государственного деятеля, в хозяина, в дельца» и т.д. Всего девять градаций, причем последнее место принадлежит душе тирана.

Его представления о жизни и смерти, добре и зле стали основой его жизненной позиции. Всю свою сознательную жизнь он стремился к познанию истины, к углублению собственных знаний, к передаче добытых им знаний другим. Его призванием было исследование основных качеств и законов, по которым живет человек таких, как справедливость и благочестие, здравомыслие и совестливость, работа над собственным совершенствованием и совершенствованием своих сограждан.

Внешность Сократа далека от идеальной. Он был некрасив, небольшого роста, с большим животом, выпученными глазами, огромным лбом и большой лысиной. Увидев его, сирийский маг и физиогном Зопир сказал, что по внешнему виду он человек духовно ограниченный и склонный к пороку. Сократ согласился с его мнением, добавив лишь, что ему многого удалось добиться с помощью разума и работы над собой.

В то же время он был прекрасным собеседником, производя на своих слушателей неизгладимое впечатление, – ведь его духовный мир был исключительно богат, а беседы вел он мастерски. Выступления хороших ораторов, по мнению его современника и ученика, Алкивиада, не волнуют, а беседы Сократа даже в плохом пересказе потрясают и увлекают слушателей, мужчин, женщин, юношей.

Платон в диалоге «Пир» приводит следующие слова Алкивиада: «Когда я слушаю его, сердце у меня бьется гораздо сильнее, … а из глаз моих от его речей льются слезы; то же самое, как я вижу, происходит и со многими другими» И далее: «Слушая Перикла и других превосходных ораторов, я находил, что они хорошо говорят, но ничего подобного не испытывал, душа моя не приходила в смятение, негодуя на рабскую мою жизнь». А ведь Алкивиад был одним из самых знатных граждан Афин. Другой известный его современник философ Менон, обращаясь к Сократу так характеризовал впечатление, производимое его речами: «ты очень похож и видом, и всем на плоского морского ската: он ведь всякого, кто к нему приблизится и прикоснется, приводит в оцепенение, а ты сейчас, мне кажется, сделал со мной то же самое – я оцепенел». С восторгом слушал его будущий основатель кинической школы в философии Антисфен, а будущий глава мегарской школы философии Эвклид во время войны Афин с Мегарами пробирался послушать Сократа переодевшись в женские одежды.

Столь велико было воздействие речей Сократа. Не следует забывать, что в те времена устная речь была, по существу, основным источником информации. Других, не считая далеко не всем доступных книг, не существовало.

В ведении диалогов Сократ достиг неслыханного ранее совершенства. Главное, что отличало его манеру вести беседу, было глубокое понимание обсуждаемого вопроса и заранее продуманные аргументы и логические построения в пользу собственной точки зрения. Если другие в разговоре обсуждали интересовавшие их проблемы, по поводу которых они обладали тем или иным мнением, по ходу беседы сталкиваясь с непредвиденными ранее поворотами рассуждений, фактами, их сопоставлением, то он готов был ко всему этому заранее. Его позиция напоминала айсберг, значительная часть которого скрыта под водой и обнаруживается далеко не сразу, а в самый неожиданный момент для отстаивающего другую точку зрения собеседника.

А самое главное, за его речами стоял глубокий анализ обсуждаемых проблем. Его речь доказательна и логична. Это касается и самых тонких материй, по которым ведется обсуждение. Даже рассуждение о природе души построено на доказательстве: «Начало же доказательства следующее: Вселенская душа бессмертна. Ведь вечнодвижущееся бессмертно. А у того, что сообщает движение другим и само приводится в движение другим, это движение прерывается, а значит, прерывается и жизнь. Только то, что движет самое себя, не убывает и никогда не перестает двигаться и служит источником и началом движения для всего остального, что движется» и т.д. Блестяще владеет он и тем, что мы сегодня называем доказательством от противного, когда для доказательства неверности предположения, показывают, что оно приводит к невозможному. Пожалуй, в его рассуждениях, больше, чем в чьих-либо иных, берет начало наука, получившая название логики.

Его отличает, с одной стороны, «умение разделять все на виды, на естественные составные части, стараясь при этом не раздробить ни один член». А с другой стороны, «способность, охватив все общим взглядом, возводить к единой идее разрозненные явления, чтобы, определив каждое из них, сделать ясным» обсуждаемый предмет. «Я большой любитель такого подразделения на части и сведения в одно целое; благодаря ему я могу говорить и мыслить». По существу именно в этом начало того, что сегодня мы понимаем под диалектикой. Да и сам этот термин прозвучал впервые в его речи: «К тем, кто умеет это делать, я обращаюсь до сих пор, а правильно или нет – бог ведает – называя их «диалектиками».

Его слова убеждали, заставляли отказываться от прежде занимаемых позиций, повергали в сомнение, а потом передавались другим. Он беседовал с философами, политиками, военачальниками, торговцами, гетерами, свободными гражданами и рабами, друзьями и врагами. Начиная беседу, он стремился понять границу знаний, которыми обладал собеседник, и вел ее очень умело, дорожа согласием другого вести беседу. Сначала шли общепризнанные истины, и только потом вступала в действие тяжелая артиллерия – его непобедимая логика. Конечно, не могла не играть свою весомую роль и обратная связь – его колоссальный опыт ведения споров, раздумья над ними, сделанные выводы, дополнительно найденные аргументы.

Но не только отдельные удачные приемы использует Сократ для того, чтобы его речь была убедительной. Он глубоко проникает в то, что у нас принято называть искусством красноречия. Он дает структуру правильно построенной речи. «Сперва в самом начале речи должно быть вступление, на втором месте – изложение и за ним свидетельства, на третьем месте – доказательства, на четвертом – выводы». Иногда в нее включаются «и подтверждение, и добавочное подтверждение», а в обвинительной или защитительной речи «еще должно быть опровержение и добавочное опровержение», могут использоваться также «побочное объяснение», «косвенная похвала или порицание». Речи должны быть «в меру, ни длинными, ни короткими». Важно также в конце речи напомнить слушателям главное, что было сказано.

Настоящий оратор «умеет вызвать и гнев толпы, и снова укротить его, так он уверяет». Вот они истоки того, что сегодня мы называем эффективным пиаром.

Но самое главное, для того, чтобы обладать таким воздействием на толпу, «нужно разбираться в природе … души, если намереваешься не только по навыку и опыту, но и по правилам искусства … пользоваться беседами и надлежащими занятиями, если хочешь привить умение убеждать или иное прекрасное качество».

Очень важно для искусства убеждения знать сходство и несходство вещей. «Тот, кто собирается обмануть другого, а сам не поддаться обману, должен досконально знать сходство и несходство всех вещей, поскольку легче убедить в желаемом, когда разница между обсуждаемыми предметами мала. Но используя подчас мало заметную разницу, можно незаметно перейти к противоположному понятию: «это единое искусство – если уж оно искусство, – одинаково применимое ко всему, о чем бы ни шла речь; при его помощи любой сумеет уподобить все, что только можно, всему, что только можно, – и вывести на свет другого, если тот начнет прибегать к туманным уподоблениям».

Это еще один весомый аргумент в пользу того, что необходимо знать истинное положение вещей: « кто не знает истины, а гоняется за мнимыми представлениями о ней, у того и само искусство красноречия будет, естественно нелепым и грубым».

При произнесении речи, в том числе на суде, важна не столько истина, сколько убедительность: «А она зависит от правдоподобия, и на нем должен сосредоточить все внимание тот, кто хочет произнести речь искусно. Иной раз и в защитительной, и в обвинительной речи следует умолчать о подлинных событиях, если они не правдоподобны, и говорить только о правдоподобном: оратор всячески должен гнаться за правдоподобием, зачастую распрощавшись с истиной».

Как видим, исследование и проникновение в суть вещей и ораторское искусство имеют не только общее. К тому же истина не всегда однозначна. То, что произошло на самом деле – одно, как оно воспринято очевидцем – уже другое, как оно им передано – третье, а как оно воспринято тем, кому передано – четвертое. Это объективный факт. Но для искусства убеждения его можно использовать, варьируя и дозируя истину, представляя ее в нужном свете. Этот же факт использует и современный пиар, применяя гораздо более разнообразный арсенал средств, а не только умение произносить речи.

К тому же далеко не все понимается одинаково: «Когда кто-нибудь скажет слово «железо» или «серебро», разве мы все представляем себе не одно и то же? А если это будут слова «справедливость», «благо»? Разве не толкует их всякий по-своему и разве мы тут не расходимся друг с другом и даже сами с собой?»

И все-таки понимание сути вещей – главный фактор успеха при произнесении речи: «кто не учтет природных свойств своих будущих слушателей, кто не сможет разделить сущее по видам и возводить к единой идее каждый такой случай, то никогда не овладеет искусством красноречия».

Как уже говорилось, в отличие от многих мыслителей древности, слава о которых дошла до наших дней, Сократ ни оставил после себя ни строчки. Он вел беседы и эти беседы, диалоги остались в памяти человечества. Их записывали его ученики и последователи, историки и государственные деятели. Письменные свидетельства о его речах и делах, подчас чудом сохранившиеся в документах прошлого, восстанавливали, воспроизводили, сохраняли, передавали следующим поколениям.

Даже в его времена его известность шагнула далеко за пределы родных Афин и стала достоянием всей Древней Эллады. Характерен ответ пользовавшегося известностью и авторитетом во всей Древней Греции дельфийского оракула на вопрос заданный одним из его приверженцев Херефонтом, есть ли кто на свете мудрее Сократа.

Пифия, устами которой вещали боги, ответила: «Софокл мудр, Еврипид мудрее, Сократ же – мудрейший из всех людей». Известен также другой вариант ответа, мало чем отличающийся от первого: «В мудрости никто не сравнится с Сократом». В те времена это было высшим прижизненным признанием. Жрецы храма Аполлона в Дельфах вряд ли назвали бы мудрейшим недостойного.

Сократ много размышлял над словами дельфийского оракула и пришел к выводу, что, по всей видимости, боги признали справедливой его точку зрения на мудрость, доступную смертному человеку. Ведь сам он, как мы помним, мудрым себя не считал, мудры лишь боги. По всей видимости, они хотели сказать: «Из вас, люди, всего мудрее тот, кто подобно Сократу знает, что ничего поистине не стоит его мудрость».

Но всеобщее признание, которым он пользовался, не сделало его жизнь легче, скорее наоборот. Не следует забывать общественный настрой и традиции того времени. В Афинах к лучшим, наиболее успешным, ставшим знаменитыми, даже добывшим славу в бою, имевшим большие заслуги перед Отечеством относились с недоверием. Именно лучшие подвергались остракизму – то есть изгнанию из города. Процедура остракизма заключалась в тайном голосовании с использованием черепков, на которых наносилось соответствующее решение голосующего «за» или «против». Если после подсчета голосов оказывалось, что большинство высказалось в пользу остракизма, гражданин подвергался изгнанию.

Сегодня трудно с полной определенностью сказать, откуда появился этот обычай. Может быть, это была своеобразная форма защиты от тирании – лучше своевременная профилактика, чем гнет тирана. А может быть извечная боязнь нового, далеко не всегда несущего перемены к лучшему.

До наших дней дошло предание, характеризующее отношение древних греков к переменам. Когда один из нелюбимых в народе тиранов, властвовавших в полисе, вошел в храм и услышал голос старухи, молящейся о его здравии, он, очень удивившись, не выдержал подошел к ней и поинтересовался, почему она желает ему здоровья и процветания, ведь все его ненавидят. Старуха ответила, что живет на свете долго, и на ее памяти было много властителей. И всегда на смену плохому приходил еще худший. Поэтому она молит богов о его благополучии.

Что же тогда подвигало лучших на великие деяния, оставшиеся в памяти последующих поколений, если наградой за них оказывалось изгнание или даже смерть?

В рассуждениях Сократа мы находим объяснение. Это возможность, благодаря которой «приобщается к бессмертию смертное». По этой причине «смертная природа старается стать по возможности бессмертной и вечной. Для этого существует два пути. Первый – деторождение, которое оставляет «всякий раз новое вместо старого». При этом ради детей готовы «бороться с самыми сильными, как бы ни были слабы сами, и умереть, и голодать, чтобы только их выкормить, и вообще сносить все, что угодно». Это возможность для смертного приобщится к бессмертному, которое «в отличие от божественного не остается всегда одним и тем же, но устаревая и уходя, оставляет новое свое подобие».

Второй путь приобщиться к бессмертию, к которому стремятся еще сильнее, чем к деторождению, – «людское честолюбие», на первый взгляд кажущееся бессмысленным. Но за этим стоит стремление людей «сделать громким свое имя, «чтобы на вечное время стяжать бессмертную славу», ради которой они готовы подвергать себя еще большим опасностям, чем ради своих детей, тратить деньги, сносить любые тяготы, умереть, наконец. … Бессмертие – вот чего они жаждут».

Таким образом, возможность обессмертить свое имя – уже сама по себе является высочайшей наградой для каждого, которую могут предоставить сограждане. За это можно отдать многое.

И еще одну очень важную черту личности Сократа мы должны отметить. Он до конца оставался верным своим убеждениям. Это уже потом был Джордано Бруно, даже Иисус Христос был на четыре века позднее. Сократ, пожалуй, первым из древних принял смерть за верность своим убеждениям.

Его позицию всегда отличало мужество и ответственность за собственную точку зрения, которую он нес людям. За это он готов платить по самому большому счету.

Да, он считал, что душу человека познающего, стремящегося к мудрости, ждет достойная участь в жизни после смерти, поэтому смерти бояться нечего. Когда один из его последователей Гермоген спросил, почему он не готовится к защите на предстоящем ему суде, Сократ ответил: «Разве я не провел всю жизнь в этом занятии?».

Не боялся смотреть в лицо смерти он и на поле брани, участвуя в сражениях за родные Афины. Воевавший вместе с ним честолюбивый Алкивиад признавал, что Сократ превосходил всех выносливостью и выдержкой. Он вынес раненого Алкивиада с поля боя, но настаивал, чтобы наградили Алкивиада, а не его. Даже, когда пришлось, неся тяжелые потери, отступать, он сохранял готовность продолжать бой и не терял спокойствия. По воинской доблести Сократ превосходил всех известных нам мыслителей.

Мужественной была и его гражданская позиция. Во имя справедливости он мог пойти против всех, не считаясь даже с угрозой для собственной жизни. Так, когда в 406 г. до н. э. ему довелось быть в числе членов афинского совета, принимавших решение по делу о стратегах, нанесших в морском сражении при Аргинусских островах поражение спартанцам, но из-за поднявшейся бури не сумевших спасти тонувших соотечественников, он единственный поднял голос в их защиту.

Напомним, что древние греки называли стратегами тех, кого сегодня мы называем командующими, начальниками, руководителями, на которых возложена ответственность за принятие самых важных управленческих решений. Впоследствии многие афиняне раскаивались в содеянном, но было уже поздно – аргинусские стратеги были казнены.

В 404 г. до н. э. власть в демократических Афинах была захвачена тридцатью тиранами во главе с его бывшим учеником Критием, избравшим путь порока. Сократу и еще четырем гражданам Афин было велено доставить на казнь придерживавшегося демократических взглядов Леонта Саламинского. Он единственный с угрозой для собственной жизни отказался это сделать.

Комментируя случившееся, Сократ сказал: «и на этот раз я доказал не словами, а делом, что мне смерть, попросту говоря нипочем, а вот воздерживаться от всего несправедливого и нечестивого – это для меня все».

Путь становления человечества не прям, и не прост, и, по всей видимости, еще многое предстоит сделать для того, чтобы взаимоотношения в человеческом обществе стали более совершенными. Особая роль в этом принадлежит законам, принятым людьми.

Пожалуй, это главное, что отличает отношения, складывающиеся в человеческом обществе. Если в джунглях царит право сильного и «у сильного всегда бессильный виноват», то в человеческом обществе есть, или во всяком случае должны быть, законы, способные отдать предпочтение не сильнейшему, а правому, защитить право каждого на справедливость, обеспечить возможность организации людей в сообщество для достижения общих для всех целей. Таково их первоначальное предназначение. Насколько и в какой степени оно реализовано, каждый может судить сам. Но в том, что они обеспечили возможность людям организоваться для достижения общих целей, сегодня сомнений не вызывает. Они стали основой и того, что мы называем властью.

Но они же стали и источником многих нежелательных явлений. Так законы о государственном устройстве, введенные великим эллином Периклом, сделавшее управление демократичным и допустившим участие в управлении не только аристократов, как было прежде, привели к возникновению коррупции. Если аристократы не нуждались в плате за участие в государственном управлении, то отдававшие все свое время государственному управлению представители демоса (народа) нуждались в деньгах для своего содержания.

К тому же не следует забывать, что законами регламентировано далеко не все, возникает много вопросов, решение по которым должны принимать судьи или в более важных делах законодательные собрания, которые и во времена Сократа и Перикла были не менее представительными по численности, чем сегодня.

Нельзя сказать, что в настоящее время культура взаимоотношений между законодателями намного выше, чем в те времена, когда государственное устройство только формировалось. Проблема истинной независимости судебного корпуса также до конца не решена и сегодня. Решения суда далеко не всегда справедливы, особенно, когда речь идет о тех, кто опережает остальное человечество, прокладывая ему путь. Не было справедливым и решение суда, обрекшего величайшего сына Эллады на смерть. Но таким в тот момент оказалось мнение большинства его сограждан. Опережавшие время взгляды Сократа вызвали отторжение.

Тем не менее, мы не можем отрицать исключительно важной роли, которую сыграли законы в становлении современного человечества. Понимал это и Сократ. По его мнению, жизнь в государстве невозможна без законов, которые образуют сложившиеся веками устои. Конечно, есть законы естественные, происходящие от богов, и созданные людьми: законы, принятые властями города, постановления, решения. И те, и другие следует исполнять. Именно законы определяют, что справедливо, а что – нет: «Я утверждаю, что, то, что законно, то и справедливо». Вспомним гораздо более позднее высказывание Гегеля, почти нашего современника: «что действительно, то разумно». За этим признание справедливым того, что завоевало себе право на жизнь и стало законом для всех.

Почему же так важны для государственного устройства законы и почему их следует соблюдать? Да потому, что они делают возможной само существование тех, кто объединился в государство. Для граждан не отличавшегося гигантскими масштабами полиса это было гораздо понятнее, чем для граждан современного многомиллионного государства. Признание и выполнение законов объединяет людей: «единомыслие считается величайшим благом для государства». Без единомыслия, по его мнению, ни государство не может хорошо стоять, ни дом счастливо управляться, а «в государствах те правители самые лучшие, которым граждане наиболее обязаны повиновением законам. И то государство, в котором граждане наиболее повинуются законам, счастливо во время мира и незыблемо во время войны».

Вспомним одного из наиболее значительных представителей современного менеджмента Питера Друкера: «нет бедных и богатых стран, а есть плохо и хорошо управляемые страны». Конечно, эффективное управление более точно характеризует причину процветания государств, но не будем забывать, что между Сократом и Питером Друкером две с половиной тысячи лет и большой путь пройденный человечеством в государственном строительстве.

В то же время единомыслие по Сократу вовсе не означает, что граждане должны присуждать «награды одним и тем же хорам, хвалить одних и тех же флейтистов, отдавать предпочтение одним и тем же поэтам или предаваться одним и тем же удовольствиям». Каждый гражданин имеет право на собственные мнения и взгляды, которые должны уважаться другими. Но законы должны быть при этом одни для всех. Естественно, что были законы, которые и им признавались нелепыми, скажем, принятый упоминавшимся Критием и Хариклом закон, запрещавший «учить искусству говорить», и ему подобные. Такие законы он находил мужество не только не выполнять, но и высмеивать. Однако законы, как неотъемлемый элемент государственного строительства, он считал священными, имеющими божественное происхождение.

Как мы уже говорили, за свои убеждения Сократ готов был платить самую высокую цену. После того, как было вынесено судебное решение, согласно которому он обрекался на смерть, один из его учеников Критон явился к нему, чтобы уговорить совершить хорошо подготовленный его друзьями и единомышленниками побег. Однако Сократ отказался. А аргументация, справедливость которой вынужден был признать и Критон, была следующей. Представь себе, что в тот момент, когда мы задумали совершить побег, «вдруг пришли Законы и само Государство, стали бы и спросили: «Скажи-ка, Сократ, что это ты задумал делать? Не замыслил ли ты своим поступком, который собираешься совершить, погубить нас, Законы и Государство, насколько это от тебя зависит? Или, по-твоему, еще может стоять целым и невредимым то государство, в котором судебные приговоры не имеют никакой силы, но по воле частных лиц становятся недействительными и отменяются?» И далее: «Итак, прежде всего отвечай нам вот на что: правду ли ты говорил или неправду, утверждая, что ты не на словах, а на деле согласился жить под нашим управлением?»

Нарушать взятые обязательства и соглашения было не в его правилах.

И еще один принцип, которому Сократ придавал исключительно большое значение: «править должны знающие» или, выражаясь современным языком, компетентные. Согласно Сократу «цари и правители не те, которые носят скипетры, не те, которые избраны известными вельможами, и не те, которые достигли власти посредством жребия или насилием, обманом, но те, которые умеют править».

Здесь мы касаемся вечной проблемы, кто имеет право и должен управлять: немногие умеющие править или любой, например, «кухарка». По всей видимости, как показывает многовековый опыт управленческой практики, у власти может находиться и совершенно некомпетентный, и еще не сформировавшийся как личность, несмышленый и даже потерявший возможность воспринимать и адекватно реагировать на реалии окружающего мира. Конечно, их функции выполняют другие – серые кардиналы, но представительская власть, ее показная сторона, видимая верхушка айсберга – у них. Другое дело, каким оказывался результат их правления. Нередко весьма плачевным, на который они не в состоянии были повлиять. Тяжелые последствия такого управления сказывались на тех, кем они управляли. Об их чувстве ответственности за последствия такого управления говорить не приходится.

Сократ выступал за интеллектуальный аристократизм независимо от существующей формы власти: будь-то демократия, олигархия, тирания или традиционная царская власть, передающаяся по наследству.

Видел он и слабости существовавшей в Афинах демократии с главным ее недостатком некомпетентностью властей предержащих. Должностные лица, назначавшиеся по воле жребия, были не способны должным образом исполнять свои обязанности. Не был он высокого мнения и об афинском народном собрании, а точнее о его способности принимать мудрые управленческие решения, оказывающие влияние на судьбы государства: «Разве ты не стыдишься этих суконщиков, земледельцев, купцов или тех базарных торговцев, которые думают только о том, чтобы дешевле купить и дороже продать? Ведь из этих людей составляется народное собрание».

Иронизируя над решениями афинского демоса, превращавших некомпетентных людей в стратегов, он советовал путем голосования превратить ослов в лошадей. По его мнению, демократия должна обеспечивать компетентное правление, такое, скажем, как сумел обеспечить его современник Перикл или родоначальник афинский демократии Солон. Как говорится демократия – не самая удачная форма правления, просто никто не придумал более совершенной. По всей видимости, наиболее эффективна демократия, управление при которой осуществляется компетентными, эффективными управленцами, осознающими ответственность за принятые ими решения.

В рассуждениях Сократа мы находим и следующее: «нужно ли нам слушаться и бояться мнения большинства или же мнения одного человека, если только есть такой, кто это понимает?» А еще более резко обозначено противоречие между толпой и действительно посвященными: «Только человек … всегда посвящаемый в совершенные таинства, становится подлинно совершенным; и так как он стоит вне человеческой суеты и обращен к божественному, то, конечно, толпа будет увещевать его, словно безумного».

В то же время, будучи справедливым, Сократ не признает демократическое устройство первопричиной бед, постигших Афины с началом Пелопонесской войны со Спартой за лидерство в эллинском мире. Виной поражения афинян он считает их нравственные пороки: «как все люди, несмотря на свои преимущества и превосходства, единственно вследствие нерадения оказываются ниже своих соперников, так точно и афиняне, в силу своего большого превосходства, перестали заботиться о себе и стали хуже …». Причиной поражения, по его мнению, стали стяжательство и стремление афинян к личному обогащению, а, самое главное, пренебрежение к разуму и добродетели, некомпетентность демократических правителей.

Характеризуя лидеров государства, он не считал их обладающими действительным знанием. Они обладают лишь правильным мнением, а эффективные решения, принимаемые ими, являются следствием интуиции, божественного вдохновения, а не точного знания возможного развития событий: «благодаря правильным мнениям люди государственные ведут свои города по правильному пути; разумом же они совсем не отличаются от прорицателей и боговдохновенных провидцев: ведь и те, и другие в исступлении говорят правду, и очень часто, но сами не ведают, что говорят». Многие из них, как показала жизнь, оказались неспособными научить добродетели даже собственных детей.

К высшей добродетели Сократ относил искусство управления делами государства, от которого напрямую зависят судьбы его граждан при любой форме правления. В то же время умение управлять собственным домом является не менее важным, отличаясь разве что масштабами принимаемых решений и ответственности перед теми, судьбы которых зависят от решений первого стратега государства.

Вот где действительно нужны разум и управленческая мысль. Причем разум не только лидера, но и всех сограждан. Поэтому важная роль принадлежит образованию. История это подтверждает. Мы помним, что Спарта свыше пятисот лет жила по законам Ликурга и свыше пятисот лет сохраняла лидерство в эллинском мире. Это значительный срок по историческим меркам. Всем известно, что спартанцы, или иначе лакедемоняне, высоко ставили физическое развитие, гимнастику, выносливость, смелость и мужество в бою. История спартанского мальчика, спрятавшего за пазуху похищенного лисенка и не признавшегося в содеянном, несмотря на то, что лисенок раздирал его внутренности, известна каждому.

Но, по мнению Сократа, далеко не каждому известно, что в Спарте «не только мужчины высоко ставят образование, но и женщины». Даже самый захудалый спартанец, на первый взгляд слабый в речах, «вдруг, в любом месте речи метнет, точно могучий стрелок, какое-нибудь замечательное изречение, короткое и сжатое, и собеседник кажется ничуть ни лучше ребенка». Они не позволяют своим юношам «отправляться в другие страны, чтобы не разучились они тому, что их учат». Втайне они достаточно тесно общаются с философами.

На самом деле лаконствовать (подражать спартанцам) – это значит «гораздо больше любить мудрость, чем телесные упражнения». Все семь самых известных мудрецов Древней Эллады (Фалес Милетский, Питтак Митиленский, Биант из Приены, афинянин Солон, Клеобул Линдийский, Мисон Хенейский, спартанец Хилон) «были ревнителями, любителями и последователями лакедемонской образованности». Во многом благодаря своему отношению к мудрости и образованию «лакедемоняне властвуют над эллинами».

Но спартанцы скрывают свое превосходство в мудрости! Они делают вид будто «невежественны, чтобы не обнаружилось, что они превосходят мудростью всех эллинов». Они «обманули лаконствующих в других государствах, а те, подражая им, расплющивают друг другу уши, обертывают руки ремнями, усердствуют в гимнастике и носят короткие плащи, как будто именно благодаря этому они властвуют над эллинами».

Да, такова вечная формула лидерства: кто превосходит интеллектом, тот и властвует. Подчеркнем, что это относится в первую очередь не столько к достижениям в отдельных областях знаний, сколько к умению управлять, к управленческой мысли. Специалистов в той или иной области знания на худой конец можно и купить. Эффективное государственное устройство не купишь. Мы уже вспоминали известное высказывание Питера Друкера: «Нет бедных и богатых стран, а есть плохо и хорошо управляемые страны».

Великие решения, принимаемые в переломные моменты, во многом определяющие будущее, как правило, содержат немалый элемент риска. Подчас их приходится принимать на грани возможного, используя все имеющиеся ресурсы, учитывать тончайшие нюансы сложившейся ситуации, стечение обстоятельств. В этом и состоит талант управленца, чтобы в сложных и мало предсказуемых обстоятельствах принять верное решение, ведущее к успеху. Здесь недостаточно только лишь обучения технологиям и мастерству управления. Нужны интуиция, сила воли, наконец, умение предвидеть ожидаемый ход событий.

Что же за всем этим стоит? Откуда истоки высшего напряжения интеллектуальной и физической энергии человека в решающие минуты?

Да и вообще, что движет человеком, что лежит в основе его поступков и совершаемых им дел? Об этом ведутся многочисленные беседы и споры во все времена. Высказываются различные точки зрения. Какова же точка зрения человека, при жизни признанного дельфийским оракулом мудрейшим из людей?

Сократ разделяет два состояния, в которых может находиться человек, равнодушие и исступление, т.е. состояние на пределе страстей, на пределе внутренней энергии. В противовес тем, кто предпочитает равнодушие во всех его проявлениях, даже в любви, он на стороне тех, кто способен действовать на пределе своих возможностей, в исступлении, но «правда, когда оно уделяется нам как божий дар». Так, например, это в полной мере относится к дару прорицания: «Прорицательница в Дельфах и жрицы в Додоне в исступлении сделали много хорошего для Эллады и отдельным людям, и целым народам, а в здравом уме – мало или вовсе ничего». По свидетельству древних «исступление, даруемое богом, прекраснее здравомыслия, свойственного людям». Именно благодаря прорицанию (озарению) бывало найдено избавление от болезней и крайних бедствий. Вдохновение (исступление) – основа творчества. Исступление понимается Сократом, как озарение души, ее приобщение к вечной истине и красоте.

А привести в состояние исступления, окрылять способно лишь то, что выходит за пределы обыденного, стандартного, неизведанное ранее, подчас связанное с опасностью. Если говорить о чисто человеческих отношениях, то источником особого состояния души может стать любовь, о которой рассуждают многие, но которая каждый раз остается необъяснимой, как проявление не до конца постижимого разумом.

При управлении – это неожиданная, нестандартная, острая ситуация, способная существенно повлиять на объект управления, требующая решения, последствия которого заранее не предсказуемы, когда важное решение необходимо принимать в условиях значительного риска. А вся полнота ответственности на том, кто должен решение принять.

И мудрый, рассудительный Сократ воздает должное состоянию души человека в ее великие минуты, в ее моменты истины и проявления ее сокровенных качеств, которые далеко не всегда оказываются окрашенными только в белый цвет. Он сравнивает душу со слитыми воедино парой коней и возничим. Один из коней «любит честь, но при этом воздержан и совестлив», а другой «друг наглости и похвальбы», охваченный «зудом и уязвляемой страстью», которого возничий пытается не всегда успешно приструнить. Зато эффект, от дел, совершенных в благотворном, ниспосланном богами, исступлении оказывается значительным, нередко превосходящим то, что удается сделать в состоянии холодного рассудка.

Именно потому, что при управлении важную роль играет не только владение управленческими технологиями и профессиональное их использование, но и нечто неподдающееся стопроцентной алгоритмизации, интуиция, мужество принятия ответственного решения, риск, мы говорим об управлении, как об искусстве. В то же время при прочих равных проявить его гораздо легче тому, кто владеет в совершенстве управленческими технологиями.

Сегодня проблема обучения управленческому мастерству стала, как никогда прежде, актуальной. Но решить ее, не видя тех проблем, которые впервые ставил и решал Сократ, невозможно.

И еще в одной вечной для человека проблеме – проблеме отношения к жизни и смерти он сказал свое веское слово. Причем это были не только размышления блестящего философа – мыслителя номер один Древней Греции. Это была система взглядов, убеждений, нравственных принципов, получивших подтверждение его собственным мужеством, его собственным выбором в пользу смерти, когда жизнь теряет смысл, если не может продолжаться в соответствии с теми принципами, по которым он жил. Если это не жизнь, достойная его, тогда лучше смерть.

Эта проблема однажды встает перед каждым, сколь успешно не шли бы его дела, каких бы вершин в своей деятельности он не достиг.

Зависть, обида, непонимание нередко сопутствуют тем, кого мы называем великими. Большой дар вызывает большую зависть. Не избежал этой участи и Сократ. Против него было возбуждено дело в афинском суде. Обвинение звучало так: «Сократ преступает законы тем, что портит молодежь, не признает богов, которых признает город, а признает другие, новые божества». Вменяемое ему преступление относилось к категории государственных, поскольку затрагивало общественные интересы афинян.

Сократ, и в этом единодушны все свидетели, держал себя достойно, не заискивая перед согражданами, которым предстояло его осудить или оправдать, не опускаясь до просьб о снисхождении. В своем слове, после высказанных в его адрес обвинений, он излагает то, как обстоит дело в действительности: «они не сказали ни слова правды, а от меня вы услышите всю правду». Он справедливо говорит, что более опасается сложившегося против него предубеждения: «будто бы есть некто Сократ, человек мудрый, который испытывает и исследует все, что над землею, и все, что под землею, и выдает ложь за правду». Он доказательно, с присущей ему логикой, показывает безосновательность выдвинутых против него обвинений Мелитом, представляющим обиженных Сократом поэтов, Анитом – ремесленников, и Ликоном — ораторов. Тех, кто не выдерживал испытания Сократом на мудрость. Об этом им в глаза он говорил и советовал совершенствоваться.

Сократ рассказывает афинянам о наиболее значимых событиях его жизни: о сражениях, в которых участвовал, о гражданской позиции, которой всегда был верен, о своем небезразличном отношении к согражданам, желании видеть их более совершенными: «если мне покажется, что в нем нет доблести, а он только говорит, что она есть, я буду попрекать его за то, что он самое дорогое ни во что не ценит, а плохое ценит дороже всего».

Но разве одной речью в суде, произнесенной в роли обвиняемого, можно переубедить большинство настроенных недружелюбно сограждан? Да, ему удается многих поколебать и обратить в своих союзников. Он был осужден преимуществом всего в тридцать камешков (голосов)! Но он был осужден, а наказанием стала – смерть.

Обращаясь с последним словом к афинянам, приговорившим его к смерти, он говорит: «Я предпочитаю умереть после такой защиты, чем оставаться в живых, защищавшись иначе. Потому что ни на суде, ни на войне ни мне, ни кому-либо другому не следует избегать смерти любыми способами без разбора. И в сражениях часто бывает очевидно, что от смерти можно уйти, бросив оружие или обратившись с мольбой к преследователям … Избегнуть смерти не трудно, труднее избегнуть нравственной порчи». О предъявивших ему несправедливое обвинение он сказал: «Я ухожу отсюда, приговоренный вами к смерти, а они уходят уличенные правдою в злодействе и несправедливости».

Что же касается своей собственной смерти он говорит: «сколько есть оснований надеяться, что смерть – это благо! Смерть – это одно из двух: или умереть значит быть ничем, так что умерший ничего уже не чувствует, или же, если верить преданиям, это есть для души какая-то перемена, переселение ее из этих мест в другое место». В обоих случаях он называет смерть приобретением. Но сам он верит в то, что после смерти его душу ожидает другая, более насыщенная и интересная жизнь, беседы с великими представителями прошлого, а что может быть лучше этого?

Со дня оглашения приговора до момента приведения его в исполнение был месяц, в течение которого семидесятилетний Сократ оставался наедине со своими мыслями о прошедшей жизни и предстоящей смерти. Его постоянно навещали друзья. В предпоследний день его жизни, как уже говорилось, Критон настаивал на том, чтобы Сократ совершил подготовленный его друзьями и последователями побег. Безопасная жизнь вдали от родных Афин ему была обеспечена.

Придя к Сократу для решительного разговора рано поутру, Критон был потрясен тем, что Сократ сладко спит! Он не решается его разбудить: «Я давно удивляюсь тебе, глядя, как ты крепко спишь, и нарочно тебя не будил, чтобы ты провел время, как можно приятнее. Я и прежде, в течение всей твоей жизни, дивился, какой счастливый у тебя характер, а тем более дивлюсь теперь, при этом несчастье, как легко и кротко ты его переносишь».

Он видит перед собой не отчаявшегося или опечаленного неминуемой гибелью человека – перед ним счастливый человек, довольный собственной судьбой! Когда Критон сообщает ему тягостную весть, что умереть ему придется завтра, а смерть его в соответствии с существовавшими тогда традициями могла наступить только после возвращения корабля, посланного в Делос, Сократ отвечает: «В добрый час, Критон! Если так угодно богам, пусть так и будет».

Критон снова предпринимает попытку убедить его совершить побег: «не отказывайся от своего спасения. Если ты умрешь, меня постигнет не одна та беда, что я лишусь друга, которого мне никогда и нигде больше не найти; нет, многим из тех, кто недостаточно знает нас с тобой, покажется, что я не позаботился спасти тебя». Но Сократ с присущим ему умением убеждать доказывает неоправданность этого шага.

Критон продолжает настаивать, приводя все новые доводы в пользу побега, ведь могут подумать, что причиной случившемуся малодушие: «то, что дело попало в суд, хотя могло бы туда и не попасть, и то, как шло разбирательство, и, наконец, это последнее, похожее на нелепую развязку; ведь можно подумать, что мы все упустили по нашей трусости и малодушию, и мы тебя не спасли, и сам ты себя не спас, хотя это было осуществимо и возможно». На что Сократ возражает, что бояться мнения большинства не следует: «А стоит ли нам жить, когда разрушено то, чему несправедливость вредит, а справедливость бывает на пользу? Или, может быть, то, на что действует справедливость и несправедливость, — что бы это там ни было, — мы считаем менее важным, чем тело?». Он остается верен своим убеждениям до конца: «Те убеждения, которые я высказывал прежде, не могу отбросить и теперь, … напротив, они представляются мне все такими же, и я почитаю и ценю то же самое, что и прежде».

По мнению Сократа, «всего больше нужно ценить не самое жизнь, но жизнь хорошую». Один из его друзей и учеников, пришедших к нему в его последний день, по его словам, «испытывал удивительное чувство. Я был свидетелем кончины близкого друга, а между тем жалости к нему не ощущал – он казался мне счастливцем … я видел поступки и слышал речи счастливого человека! До того бесстрашно и благородно он умирал, что у меня даже явилась мысль, будто и в Аид он отходит не без божественного произволения и там в Аиде он будет блаженнее, чем кто-либо иной».

Последний его день завершился спором о бессмертии души, в котором он с присущим ему блестящим мастерством полемиста рассеивал сомнения присутствующих в предстоящей после смерти жизни душ человеческих. Делал это настолько убедительно и с таким юмором, что возражавшие ему вынуждены были ответить смехом! И это за считанные минуты до его смерти. Когда пришел роковой момент, Сократ велел позвать человека, в обязанность которого входило исполнить приговор, принести чашу с ядом.

Высказав последнее суждение о том, что молиться богам можно и нужно, чтобы переселение в мир иной было удачным, он «поднес чашу к губам и выпил до дна – спокойно и легко».

Друзья оплакивали не столько ушедшего из жизни спокойно, а главное достойно, одного из самых великих сынов человечества, своей светлой жизнью оказавшего значительное влияние на будущее человеческой цивилизации, поднявшего значение разума человеческого до надлежащей высоты, верившего в справедливость, доблесть и величие нет не людской толпы. А отдельного человека «кто это понимает и кого должно стыдиться и бояться больше, чем всех остальных вместе взятых».

Существует ли жизнь человеческой души после смерти, на этот вопрос вряд ли кто решиться ответить со стопроцентной уверенностью и сегодня. Если она существует, то дай Бог, чтобы сбылось то, в чем он убеждал своих собеседников и во что верил сам. Если нет, то пусть земля ему будет пухом. Свое бессмертие у последующих поколений людей он обеспечил своими делами.

Дай Бог каждому прожить жизнь так насыщенно и полно и оставить так много светлых идей человечеству.